Иногда очень сильно скучаю по пиву с креветками. Полную кастрюлю, выжать лимон, кастрюлю на табуретку (ведь в комнате не было стола), под табуретку - миску для панцирей, стопку салфеток зажать между бутылкой пива и стаканом... И трепаться, каждый о своем, не мешая другому думать.
По мартини скучаю гораздо меньше - он как-то гораздо космополотичнее.
Сказывается отсутствие навыка постоянных записей - уже полчаса ищу слова для в общем-то простой объявки . Суть в том, что хочу поделиться. Местами чудесным, местами странным, местами непонятным, но в любом случае - явлением не бытовым: 13 октября во Дворце профсоюзов дадут несколько мини-спектаклей театр современной хореографии D.O.Z.SK.I. (Про них можно почитать вконтакте, например). Почему я их люблю, хотя и не совсем понимаю? Причин несколько: это модерн, это невероятное владение телом, это безумно выразительная пластика, это моя-любимая-девочка :), да и вообще... Черт его знает, они действительно кажутся особенными - ну, на мой, незамыленный дилетантский взгляд :). Танцуют они мастерски, посмотреть стоит хотя бы ради того, чтобы увидеть, _что_ можно заставить делать свое тело и _как_ оно может говорить.
Я ходила на эту программу в мае и в сейчас хочу сходить еще. Мужа второй раз не потащу :).
Куросава известен своей необыкновенной принципиальностью. У него в кадре все должно дышать подлинной жизнью. Поэтому фильм, где действие происходит зимой, поехали снимать на самый север Японии – на остров Хоккайдо, где климат почти такой же, как в Сибири. По сценарию в кадре должен был идти густой снег, и продюсер, зная, как это делается в кино, запас небывалое количество мешков с искусственным снегом, понимая, что для Куросавы «густой» это гораздо гуще, чем для любого другого режиссера. Выехали на первый съемочный день. Куросава готовит мизансцену. Продюсер распорядился, чтобы три ветродуя гнали ветер. В кадре только Санта Клауса с оленями не хватает. Зима, натуральная зима. Но Куросава говорит: – Я не могу снимать этот снег. – Почему? Его всегда снимают. Это лучший искусственный снег Японии. – Он не тает на лице. А мне надо. чтобы крупные снежинки медленно падали и таяли на лицах актеров. Это создает необходимый климат сцены. – Что же нам делать? – Будем ждать настоящего снегопада, которым славится Хоккайдо. Для этого мы сюда и приехали. Вечером группа уехала, не сняв ни одного кадра. На следующий день опять подготовили съемку. На следующий – опять. И так прошло три недели. Все договора с членами группы кончились. Куросава был непреклонен. Продюсер требует, грозит судом. На это Куросава отвечает: – Вы хотите исковеркать и разрушить мою творческую индивидуальность. В интересах защиты своей личности я вынужден совершить самоубийство. Два раза за свою долгую жизнь Куросава резал себе вены, когда продюсеры загоняли его в угол и требовали недопустимых компромиссов.(c)
Раньше у нас был шикарный вид на проспект и обсерваторию, солнце с утра и до конца рабочего дня, плюс 33 в кабинете, постоянный шум города и нечем дышать. А сейчас - обзор заводской площадки, вечная тень, блаженная тишина и настежь открытые окна.
А всего-то надо было переехать не то что в пределах одного здания - всего-навсего на другую сторону коридора. А еще, а еще, а еще с этой стороны здания можно ставить промышленные кондиционеры!
((лат. intro - внутрь, versio - поворачивать, обращать) - обращенность сознания человека к самому себе; поглощенность собственными проблемами и переживаниями, сопровождаемая ослаблением внимания к тому, что происходит вокруг.)
Конечно, такое любят не все. И не потому, что не понимают... Я вот про себя все еще не могу сказать, понимаю я этот танец или нет. Но - люблю. Почти до безумия.
Под катом - видео, которое меня никак не отпускает, улов двух вечеров и направление мысли последних нескольких недель. Наверное, что-то во мне все-таки есть от мазохиста. Вряд ли оно будет вам интересно, разве что в качестве наглядного ответа на вопрос "так а как это вообще выглядит?" Но я просто не могу это потерять. Written Patterns
На самом деле здесь 2 видео. Потому что эта девочка - совершенно чудесна. Что в паре, что соло...
Думаю, она может быть крайне интересна мастерам, специализирующимся на играх-сторителлинге, поскольку толково освещаются моменты, которые мы обычно не учитываем. Плюс четко определены некоторые термины, на которых мы обычно ломаем копья, да и вообще вносится некоторая профессиональная ясность в привычную кашу понятий и определений. В общем, если не читали - рекомендую. Труд, скорее всего, не научный , но небезынтересный. Да, конечно, там многабукаф.
– [...] Вот и копаюсь, вспоминаю старое, чтобы мысли отвлечь. Похоже, кончена наша жизнь. – Нет, не кончена. – Мать улыбнулась. – Не кончена, па. Это женщине тоже дано знать. Я уж приметила: мужчина – он живет рывками: ребенок родится, умрет кто – вот и рывок; купит ферму, потеряет свою ферму – еще один рывок. А у женщины жизнь течет ровно, как речка. Где немножко воронкой закрутит, где с камня вниз польется, а течение ровное… бежит речка и бежит.
Вообще эту книгу, наверное, нужно цитировать страницами.
– Да, но у тебя нет греха на душе. Кэйси мягко проговорил: – Как нет – есть. Грехи есть у всех. Что кажется нам грехом? То, в чем мы не чувствуем уверенности. А тех, кто во всем уверен и не знает за собой никаких грехов, – тех сволочей я, на месте бога, гнал бы пинком в зад из царства небесного. Видеть их не могу.
– Когда человек молод, Роза, все, что ни случится, для него как то особняком стоит, отдельно от всего остального. Я это знаю, Роза, я помню. – Ее губы любовно произносили имя дочери. – Придет тебе время рожать, и ты будешь думать, что весь мир где то далеко, а ты одна. Тебе будет больно, Роза, и эта боль будет только твоя; и вот эта палатка, Роза, она тоже стоит особняком от всего мира. – Мать резко махнула картонкой, и большая синяя муха описала два круга под брезентом и с громким жужжаньем вылетела на слепящий солнечный свет. Мать продолжала: – Наступает такое время у женщины в пожилые годы, когда смерть одного человека она свяжет с другими смертями и рождение ребенка свяжет с рождением других ребят. А рождение и смерть – это как половинки одной вещи. И тогда тебе уж не кажется, что твои беды и радости стоят особняком. Тогда не так уж больно терпеть боль, Роза, потому что болит не только у тебя, а и у других…
Странный день странной весны. Единственным подходящим для него выражением лица могли бы быть только недоверчиво поднятые брови вкупе с дружелюбной улыбкой.